Анатолий Павлович родился 10 января 1943 года. В 1953 его отец, боровшийся за Советскую власть в Западной Белоруссии, трагически погиб. Можно было бы об этом не вспоминать… Советская власть - это ведь ныне не модно. Но люди, верившие и сражавшиеся за свои идеалы, не виноваты, что эти идеалы оказались никому не нужными… Заболевшая от горя мать, неграмотная крестьянка,осталась с тремя сыновьями - семнадцати, десяти и четырех лет. Двух младших пришлось отдать в детский дом. Анатолию Павловичу было десять лет, когда его жизнь изменилась и стала, быть может, суровой и одинокой. Детский дом, училище, армия… Но маленькая землянка в белорусском селе была его Родиной, а мама… Этот вопрос не обсуждался никогда. Потому что мама - это мама. А значит, - только любовь и только благодарность. И все.

Анатолий Павлович и Стелла Владимировна познакомились в военном городке в Нежине. Анатолий служил, Стелла приехала к отцу-военному на каникулы. Любовь? Да. Это была любовь, хотя о ней не было сказано много слов. Тридцать пять лет они прожили вместе. Зачем слова? Свадьба - сразу после демобилизации. Стелла уехала в Киев доучиваться в университете, а Анатолий поступил в Конотопский филиал Харьковского политеха и остался жить с родителями жены. Они стали его семьей. Легко ли это было для него? Для них? Ведь настоящие чувства никогда не определяются словами. Мама Стеллы, теща, предложила назвать первенца Павлом. В честь отца. А дочь назвал Мариной сам Павел. Дети… Их мнение было для Анатолия важным. Он был авторитарным отцом, но уважал мнение младших. "Я ни в коем случае не хочу отравить детям жизнь", - говорил Анатолий Павлович. Он всегда уважал их решения. И их выбор. Дети - личности - это главное.

Он очень многое брал на себя, замыкал на себе, решал сам… Возможно, это неверно в свете стратегии ведения бизнеса. Возможно, это не современно и не по правилам. Но он был таким. И он сам устанавливал правила своей жизни и своей работы. В подчинении у него находились сотни людей. И, в принципе, он мог себе позволить не знать их. И не слышать об их проблемах. Но каждый, пришедший на работу в "Бытрадиотехнику", разговаривал с Анатолием Павловичем лично, подолгу, почти всегда - вне протокольных тем. Он мог спросить: "Кем работает ваша мама?", "Как давно вы женаты?"… Это было важно для него. Люди - не винтики и колесики большой машины. Люди - это люди. Сегодня эти люди не могут сдержать слез. Короткое "он был" словно застревает, потому что все еще невозможно поверить.

Анатолий Павлович старался сделать все, чтобы его коллектив был самым лучшим, самым светлым, самым родным. Жесткий и ответственный, он требовал от других строгой дисциплины. Но всегда прислушивался к чужому мнению. Он умел слышать и слушать. И помнить. Помнить только о хорошем. Простые, светлые праздники в коллективе были его праздниками. А чужие проблемы - его проблемами. Наверное, проблем было слишком много. Он не берег себя. Растрачивался. Возможно, по пустякам. Но для него это не было пустяком. "На вечеринках в коллективе он обязательно подходил к каждому, находил нужные слова, спрашивал о тревогах, планах на будущее, о том, как кто видит развитие предприятия", - вспоминают его коллеги. Он был очень внимательным. И очень настоящим. Всегда на праздниках он первым вспоминал об ушедших. Не просто так, "для галочки", а искренне, с благодарностью - за науку, школу, за то, что люди были настоящими тружениками, за то, что они вообще были.

Старики, пенсионеры, ветераны предприятия всегда были его личной заботой. "Мы должны помочь, мы не можем не помочь. Не вправе", - говорил он и помогал: с устройством в больницу, деньгами, просто поддержкой. Этого можно было не делать. Но только не ему. Кому-то другому.

Считал ли Анатолий Павлович такие поступки особенной, великой доблестью? Нет. Душевная щедрость не приемлет расчета. Но если она есть, то ей нет предела. Только иногда сердце не выдерживает и надрывается. Для Анатолия Павловича не было понятия чужой боли. Он очень много брал на себя. Возможно, стратегически это неверно…

В последние годы отец и сын много работали вместе. Анатолий Павлович поднимал и строил большие и серьезные объекты. Он умел строить. Золотые руки и золотая голова. Здание "Бытрадитехники", что на проспекте Мира, было создано Анатолием Павловичем; уже в 90-е состоялось строительство ресторана "Африка", отеля "Прага"… Это были его "объекты".

Сегодня Анатолия Павловича уже нет. Но строительство продолжается. Только оказалось, что один человек не сможет выполнить весь тот объем работы, который выполнял он. "Нужно брать людей, - говорит Стелла Владимировна. - Возможно, двух, но, скорее всего, трех…"

А за пределами городской черты есть маленький домик, дача - двенадцать соток на склоне. Анатолий Павлович разбил там сад и сам укреплял ниши, чтобы росли его деревья. Их было около сотни. Черешни, вишни, груши… И яблони, больше всего - яблонь…В этом году его любимые яблони плодоносили плохо. Это просто деревья, которым, по всем нашим понятиям, не может быть больно… Но яблони плодоносили плохо.

А еще он умел и любил петь. "Гори-гори, моя звезда…" Он любил романсы, но внуку часто напевал смешную песню из пионерского детства: "Плывут-плывут-плывут по небу облака…" А еще он рассказывал внуку сказки, которые придумывал сам…Сказки о маленьком мальчике, который преодолевал все трудности и попадал в волшебный мир… Волшебный мир соединял деда и внука, и им обоим там, наверное, было хорошо.

До последних дней он жил в небольшой квартире, где многое сделано его руками, на его вкус, под заказ. И не сегодня. А давным-давно. И югославская стенка "Рустик" стоит в этой квартире давным-давно. Он мог себе позволить жить лучше, но руки все не доходили. Было очень много работы. Работа - главный стержень его жизни. Работа, работа. Работа.

И все же, последние десять лет Анатолий Павлович и Стелла Владимировна жили лучше. В материальном смысле - лучше. И первая заграничная путевка в Таиланд, подаренная сыном. И отдых на Кипре, в Чехии, Турции. Одна или две короткие недели в году. Потому что все остальное - работа. В эти последние десять лет появились цветы, подаренные жене. "Раньше просто не было денег… Не было возможностей, а в последние десять лет он меня баловал", вспоминает Стелла Владимировна. Он баловал жену и безумно любил своих четверых внуков. Больше, чем детей? Нет…Просто на детей тогда, в молодости, совсем не хватало времени. Дети и внуки были его радостью, гордостью, они были его любовью. Но стержнем всей жизни оставалась работа. Динамичный, ответственный, жесткий и честный по отношению к коллегам, он стоял у истоков того бизнеса, который уже сегодня определяет лицо Украины.

Он был красивым, подтянутым, элегантным седым мужчиной. Он закалялся, обливаясь холодной водой по утрам. Он не ел мяса. Он вообще был неприхотлив во многом. Разве что любил хорошую обувь.

И он не болел. В этой семье вообще не принято было болеть. И жалеть себя, сетовать на жизнь - тоже было не принято.

В воскресенье он почувствовал себя неважно. Боль за грудиной… И в понедельник, на всякий случай, согласился поехать в больницу. Все было очень и очень хорошо. Все было как обычно. Он вызвал к себе своего зама и наметил план работы на вторник.

Я хотела написать, я хотела рассказать о человеке, которого совсем не знала… Но почему-то мне так больно? И почему я понимаю, что мы все действительно осиротели? Осиротела семья, осиротели коллеги, осиротел город.

"Я все-таки думаю, что ТАМ что-то есть. И мы все узнаем об этом, переступив черту…", - говорил Анатолий Павлович. А он очень редко ошибался.